Юровских Виталий Витальевич

Однажды домой к Марии Ивановне приехали двое из КГБ. Нс застав её, отправились в домоуправление. Надо сказать, Мария Ивановна работала  тогда дворником - знаете, как это бывает, - за квартиру. Но и там не нашли - в это время Мария Ивановна была на похоронах. Помните убийство кассира с металлургаческого завода, потрясшее несколько ле г ньзад весь город? И разве могла Мария Ивзновна подумать в тот час, когда унес, как у   каждого, кто под звуки щемящей нестерпимой траурной мелодии, провожал чужую беду, невольно сжималось сердце от суеверного страха перед  смертью вообще и от смутной тревоги за себя, за жизнь близких, что как раз в эти минуты ее разыскивают КГБ и что те, двое в штатском, Зловещие как  сам Азраил, ищут ее затем, чтобы сообщить жуткую, просто дикую весть, от которой внезапно закружится голова и потемнеет в глазах:

В тот день, 8 июля 1983 года, Мария Ивановна узнала, что ее сын, сержант Юровских Виталий Витальевич, погиб при исполнении

интернационального долга. И всё же матери не верилось, не хотелось верить, что сына нет и уже не будет никогда, думалось: может это ошибка, ведь на войне бывает всякое? И лишь потом, когда она увидела цинковый гроб: Придя в себя, она спросила у военных, сопровождавших страшный груз, как это произошло, и услышала: подразделение было послано в один из кишлаков для ликвидации банды душманов, в результате операции двое наших солдат погибли, пятеро ранены. И всё, больше ни каких подробностей - толи сопровождающим нечего было добавить, то ли боялись разгласить военную тайну. Так и не знает до сих пор Мария Ивановна, где тот кишлак, как называется та провинция.

Вообще мало она знает о том, как служилось в далекой стране сыну, что пережил он там, что делал, о чем думал. Сам Виталий не о чем таком не  писал - наверное, не хотел расстраивать. К тому же он и раньше был немного замкнутый. Не даром же, когда учился в школе и потом в техникум, а  учился, кстати, хорошо, без троек, по вечерам всё больше дома сидел - то над учебниками корпел, то пластинки слушал, то со своими волнистыми  попугайчиками возился. Нет, друзья-приятели были, как без этого, и на дискотеки он ходил, и в «бомбу» - мышцы накачивал, ну чтобы пропадать скажем, в какой-нибудь компании, где травить анекдоты и вообще «шелаболитъ» и чуть ли не главное достоинство, такого за Виталием не водилось.

Возможно, и девушки то у него не было именно поэтому - девушки любят перво-наперво общительных, которые ни кого и ничего не стесняются и  умеют при случае, для пущего ворсу, и рубаху на себя рвануть, и в жилетку поплакаться. Виталий же не хвастаться, не жаловаться не мог, не привык, и в этом смысли он был, конечно, сильной личностью. В прочем, в одном из писем он всё же последовал: дескать, все нормально, только с водой у настут плохо - горы кругом.

В Афганистан он попал не сразу, сначала служил на Дальнем Востоке, на границе. И вот, спустя год пришло письмо, так озадачившие Марию Ивановну - она вдруг поняла, что ее, материнская, власть над сыном, все еще казавшимся ей мальчишкой, кончилась раз и навсегда. Так и писал он, для отправки в ДРА отбирают несколько человек, не волнуйтесь, если попаду туда я, а я на верняка попаду, потому что являюсь кондидатом в  члены КПСс. Мария Ивановна даже обиделась: надо же вступил в партию, а не сообщил, не говоря уже о том, что мог бы предварительно  посоветоваться. Но обида на излишнюю, как ей подумалось, самостоятельность сына тут же и исчезла, сменилась тревогой, которая все росла. Не дай бог, убьют, покалечат! Это просто ужасно - день за днем мучится от бессилия: ни чем помочь дорогому человеку нельзя, и всё тут. Да и что было делать? Протестовать, требовать, просить, умолять? Да нет, Марии Ивановне и в голову не могло прийти такое, тем более тогда, когда рядом со страхом, первозданным как сам материнский инстинкт, жило и другое чувство - другой монстр, постоянно подпитываемый официозной пропогандой.

Да, была и гордость - за сына - выполняющего интернациональный долг по велению Родины ...

Это теперь мы знаем правду. Это не давно мы открыто стали говорить, что в декабре 1979 года, когда советские войска пересекли Афганскую  границу, наша страна вступила в войну со всем миром. Иначе действительно, не скажешь, если вторжение осудило все мировое сообщество, подавляющие большинство государств - членов ООН. Теперь - то мы знаем насколько законным было правительство Бабрака Комаля, Поставленное у   власти самим советским союзом, и чего стоила просьба о помощи, об интернациональной помощи. И это мы теперь понимаем, что наше девятилетнее пребывание в Афганистане ничего не дало - не Афганцам, до сих пор ведущим гражданскую войну, ни нашему народу, заплатившему за позднее про зрение тысячей жизней .... Впрочем, мы платим и сейчас, причем и в буквальном смысли - тоже: оружием, топливом, продуктами. Миллиарды не рублей - твердой валютой, и все как в прорву, и трудно понять, с какой целью. Нет, не искупление грехов это, а все те же надо понимать геополитические расчеты. И опять решают за нашей спиной. Но самое удивительное: все эти афганские дела уже почти и не волнуют нас слишком  много других проблем! Вконец запутавшиеся в посулах политиков, в бесконечных дебатах консерваторов и демократов, запуганным надвигающимся хаусом в экономике, в конец измотанные очередями и дефицитами, мы не забыли ту войну, и забыли тех, кто воевал там. Афганистан не в моде, вот и в газетах, по телевидению, еще не так давно пичкавших пас «актуальной» темой, - ни гу-гу. Пусть война была национальным позором, о котором и не хочется вспоминать, пускай накопилась масса иных проблем, но в чем, спрашивается, виноваты они - те ребята, как Виталий Юровских?

Вот он,тогда еще новобранец, - на фотографии, которую протягивает Мария Иванозна, - среднего роста, коренастый, без особых примет.

Обыкновенный общем-то парень, каких много. Они все на одно лицо в этой казенной форме. Погоди, а почему без шинели? На дворе зима, вот какой лежит снег, и руки, глянь, совсем озябли. А он улыбается - то ли вдруг показалась забавным позировать на фоне колючей проволоки и караульной вышки, то ли просто - солнце прямо в глаза, вот и щурится, вроде как смеётся ...

Нынче ему исполнилось бы тридцать, конечно, женился бы. Конечно, пошли бы дети. Но ему всегда будет только двадцать один год. У жизни своя логика, свои законы и они продолжаются, и будут длиться вечно. Представьте, Ольга младшая сестра Виталия, уже старше брата, а потом ее  пацаны, одного из которых зовут Виталькой, будут старше собственного дяди, не известного им. Разве что по рассказам матери и бабушки, да вот по  этим фотографиям они смогут узнать, когда подрастут, каким он был, хотя бы чуть - чуть, если это вообще возможно - узнать человека вот так,  издалека сквозь годы. А письма? Сохранились ли письма? В них человек раскрывается полнее всего, даже если пишет урывками, мимо ходом, лишь за  тем, чтобы просто дать знать о себе .... А писем нет. Однажды, видя, как мать убивается, вновь и вновь перечитывая весточку от сына, Ольга взяла и  уничтожила все-все. Осталась только открытка: «Дорогие мама, сестра Оля, бабушка Дарья! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Желаю нам  всего самого наилучшего в новом 82 -м году, а самое главное - здоровья, счастья, радости. Ваш Виталий».

В.У

СТАТЬЯ ПИСАЛАСЬ В 1991 ГОДУ!!!